| — нас накрыли, — вот так спокойно может говорить лишь кента, когда слышит спокойное «да». от голоса донхана у тамады мурашки по спине и он считает до пяти, привод собственное состояние в порядок. внешне японец лишь глаза прикрывает, да слова подбирает правильные, — полиция знала о сделке.
молчание на том конце проводы выдают чужую сдерживаемую злость с переплетающейся нервозностью. возможно, сейчас они потеряли главного спонсора. пальцы такады на трубке сжимаются до побелевших костяшек, но короткое «да, я понял» не выдает абсолютно никаких эмоций.
на том конце провода кладут трубку.
кента не привык спрашивать, да и вопросы в подобного рода занятиях могут стоить не только языка, но и жизни. он снова возвращается к созерцанию унылого вида сквозь затемнённое стекло, погружаясь в собственные мысли.
на самом деле, знакомство с Ним было не таким уж и случайным, просто по той простой причине, что донхан – одна из целей, ради которой кента ввязался в это дерьмо по самые уши. работа под прикрытием - внедрение в преступный синдикат - началась еще три года назад, когда кента только начал серьёзную работу над раскрытием подобного рода преступлений. он тогда тянул за разные концы, которые в итоге крепко были перевязаны и запутаны друг с другом. отделу нужен был такой как такада, молодой и пылкий, а еще жутко одинокий, который сможет на долгие годы просто перестать существовать со своим прошлым «я», забыть, кто он на самом деле, и с головой опуститься на самое дно. он не долго думал, глядя на чужую фотографию в раскрытой папкой досье на Него, у которого по глазам читалась вся гниль целого мира и целой коробка нераскрытых дел в придачу. о Нем отзывались как о цепном псе своего отца, безжалостном и холодном мальчишке - почти идеальное оружие для «семьи». он мастерски проворачивал сделки и всё время оставался в тени, никогда не лез на передний план, а у полиции о нём собирались лишь догадки. не подтвержденная информация и краткие протоколы как один кричали, что мальчишка выходит сухим из воды, а его причастность к делам лишь косвенная, построенная на одних предположениях, которые не давали возможность полиции прикрыть очень многие дела. его отец, крупная рыбка в синдикате - владелец сети прибыльных ресторанов по всей южной корее и части китая, но это лишь прикрытие. рестораны были лишь верхушкой айсберга, который полиция была просто обязана расколоть, вот только сделать это не так уж и просто.
кента и тогда понимал, что лишь пешка в огромной политической шахматной игре, но чувство справедливости напрочь въелось ему в мозг и как вирус захватило разум. правда вся идеология была разрушена, когда такада хоть немного, но вник в дела и начал действовать точно так же как и те, кого он хотел поймать и рассадить по клеткам, а желательно со смертной казнью в итоге. работа требовала от него того, что он сам так ненавидел и избегал все эти годы, но прикрытие ломает, заставляет наступить себе на горло и задохнуться, чтобы, заново родившись, стать совершенно другим, таким, каким хочет видеть тебя твоя работа.
понемногу, он шел с самых низов, от обычной шестерки, по «карьерной» лестнице вверх, сквозь тернии к звёздам. смешно и абсурдно. он научился отключать свои мечты об идеальном мире с укрощённой преступностью, когда первый раз ломал ноги и выбивал коленные чашечки у должников. это был приказ, от которого отказаться было невозможно. тогда было много боли, криков и слёз, смешанных с кровью, а руки, мелко дрожа, сжимали железный прут. такада тогда долго в себя придти не мог, а затем не мог заснуть в своей съемной квартирке на отшибе города.
японца передёргивает от воспоминаний, а в голове эхом стоит крик, тот самый первый. Он считает до десяти, закрыв глаза, а затем вновь их открывает, чтобы дальше жить не свою жизнь.
на самом деле, все еще не уверен на счет внешности.
не уверен насчет того, то ли я хочу.
не уверен. но вдруг. | |
ПЕРЕЗАГРУЗКА
